♫ Apparat, Dustin O'Halloran – Feelings
     Джастин ухмыляется. Пьяный, практически невменяемый, он пусть где-то в глубине души и был удивлён появлением своей наставницы, но внешне не повёл и бровью, насколько глубоко был погружён в состояние полной апатии. Казалось, для него весь мир стал просто серой пеленой, каким-то задним фоном, на которое не стоит даже обращать внимания. Вот его мир — грязная, вонючая квартира на краю Арденау — и в этом мире он пытается теперь хотя бы просто существовать: с трудом делать каждый чертов вдох, каждое неловкое тяжелое движение, бессвязный звук. И появление мадам Кинг не изменило положение вещей, просто потому что это положение не могло изменится вот так, за минуту.
     Страж смотрит на женщину рядом, пытается пропитым алкоголем мозгом понять, о чем именно она думает, но в голове пустота. Ему не хочется думать, не хочется строить каких-то теории. Кэмпбеллу просто хочется сидеть на этом коричневом диване и продолжать разлагаться каждой клеточкой своего бренного тела, потому что более его ничего не держало на этой земле. Фанни не было рядом и больше никогда не будет. Все, что теперь может себе позволить страж — какое-то подобие диалога с холодной могильной плитой, содержащей на себе ее имя. Здесь покоится Фанни Люция Кэмпбелл. Любимая дочь и жена. Пустые буквы, которые, казалось бы, должны были иметь смысл, но для Джаса они остались пустыми звуками. Все, более не было этого любимого человека. Он лежит глубоко под землей. Его тело разлагается каждую минуту, становясь все более и более уродливым и гнилым. И страж не мог вынести мысли об этом.
     Он снова плюхнулся на диван. Улыбнулся краешком губ, но с такой горечью, когда Тара похвалила вкус Фанни. Да, девушка действительно имела отменный вкус, буквально во всем. Если бы она сейчас увидела, во что превратил их квартиру Джастин, то наверняка устроила бы разнос, пытаясь вставить ему мозги на место. Все длинные и насыщенные годы их совместной жизни в браке он все думал, как так получилось, что такая изумительная девушка как Фанни Тайлер сумела найти что-то в таком парне, как Джас? И ведь они правда были счастливы. По-настоящему. Как могут быть счастливы двое влюбленных друг в друга людей.
     — Она вся была идеальна, — Сказал страж, наблюдая за тем, как его наставница сбрасывает мусор со стоящего напротив кресла, и ощущая, как она сжимает его потную холодную руку своей. Тара говорит ему те слова, которые, как она считала, смогут как-то помочь ему почувствовать поддержку и подарить хотя бы чуточку утешения, но каждое ее слово отдавалось болью в его сердце. Он все это знал сам. Знал, что алкоголь никогда не был выходом. Знал, что Фанни убила бы его за такое состояние. Знал, что время лечит и дальше будет лучше. Но плохо ему было сейчас. Его разрывало на миллионы маленьких кусочков лишь от осознания того, что он больше не сможет обнять жену. Не сможет сказать, как любит ее и попросить прощения за все то, что сделал не так. Не услышит ее голоса, такого звонкого и нежного. Да он до сих пор пытается уловить отголоски эха ее голоса, отскакивающих от стен этой пустой квартиры. Может быть завтра и будет легче, но хреново ему было именно сейчас, в эту самую секунду. Но Джас все равно кивает мадам Кинг, с благодарностью и благоговением, ведь Тара действительно была ему не просто наставницей. В чем-то она заменила ему мать и, что более ценно, стала ему другом. Тем более она действительно знает, о чем говорит.
     Кэмпбелл опустил взгляд на журнальный столик. Он не знал, что именно сказать. Именно сейчас он смутно мог поверить в то, что эта душераздирающая боль хоть когда-нибудь станет не столь ужасной, не столь сильной, что всеми фибрами души захочется от нее избавиться, хоть как-то попробовать заглушить, пусть даже алкоголем. Ему следовало бы поблагодарить наставницу, но он знал, как сильно она не любит всех этих лирических отступлений. Железная леди с железными нервами. И именно такой Тарой Кинг восхищался вот уже долгие годы Джастин. И вот она уже встает и медным голосом отправляет парня в душ. Он с трудом, опираясь на все вокруг, встает на ноги и медленными шашками движется в сторону ванной комнаты. Закрывается и снимает с себя вонючую одежду. Только Господу известно, как парень не навернулся в этой скользкой душевой кабине, но как только на него полилась прохладная вода, он понял, чего именно ему не хватало эти дни. Он стоял неподвижно, позволяя воде смыть с него все ужасы последних дней и хотя бы немного привести мысли в порядок. Голова раскалывалась, но эту боль он мог выдержать. Казалось, он мог сейчас выдержать что угодно.
     Джастин вышел из ванной комнаты заметно посвежевшим, пусть все еще слишком разбитым. По крайней мере от него не воняла как от последнего бомжа, да и недельную щетину он все же сумел сбрить, пусть даже несколько раз и порезался. Мадам Кинг уже начала к тому времени разгребать завалы, нажитые новоиспеченным вдовцом, и именно сейчас Кэмпбелла укололо резкое чувство стыда за свое поведение. Господи, какой же он все-таки придурок! Страж ухмыльнулся на очередную колкость своей наставницы, — Давайте я вам помогу, — хриплым голосом отозвался парень, беря в руки пакет и начиная складывать в него всякий хлам и мусор. Бутылки в пакетах бились одна о другую, и молодой человек лишь поражался, как умудрился выпить столько за исключительно короткий промежуток времени. А ведь он никогда до этого не злоупотреблял. И чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, Джас обратился к мадам, — А можно личный вопрос? — Он дождался кроткого кивка и продолжил, — Что вам помогло идти дальше после смерти мужа? Как после такого кошмара вообще можно найти хоть что-то, ради чего жить? — Для Джастина Фанни была всем. А теперь он даже не понимал, ради чего стоит стоять сейчас в этой комнате и продолжать жить.

♫ Sleeping At Last – Hearing

     Три маленьких вдоха. Один выдох.
     Снова три маленьких вдоха. Выдох.
     Резкая боль в нижней части живота чуть ли ни разрывает ее на маленькие кусочки, и Каллист больше не может сдерживаться. Она держалась как могла, не показывала, насколько ей больно, и все ради него. Но больше терпеть не было сил. Стон боли срывается с ее губ и развеивается эхом по комнате. Эта агония, словно адовые языки пламени, казалось, никогда не закончится. Словно в вакууме, ведьма слышит, как Кэмерон быстро разговаривает с кем-то по телефону, но слов разобрать ей было просто невозможно. Все, на чем она могла сосредоточиться — бешеный стук собственного сердца и мучительные мысли о неизбежном.
      Это происходит снова.
      Он держал ее за руку все то время, пока ему было позволено находиться рядом. Держал так сильно, как только мог, только чтобы хоть как-то помочь, облегчить страдания. Но что он мог? Лишь смотреть, как его дорогая и любимая всем сердцем жена пытается держаться, разрываемая иступляющей болью. И сердце его обливалось кровью от понимания, пусть пока не принимаемого, смутного, но скоро такого реального и ощутимого, что именно происходит. И что делать, никто из них не знал. Просто потому что здесь ничего нельзя было сделать.
     Каллист с головой погрузилась в эту мучительную агонию и молилась всем богам, чтобы это закончилось. Горячие слезы скатывались по ее щекам, пока она просила врачей спасти их обеих. Умоляла их всем своим любящим сердцем, готовая сделать, что угодно ради этого. Но боль не прекращалась ни на секунду, окуная ведьму снова и снова в свои волны с головой; не давая ей сделать глубокий вдох облегчения. Время потеряло смысл, просто перестало существовать, как и весь мир вокруг. Его просто не было. Была лишь Калли и агония.
     А потом все закончилось. Словно ее и не было, боль пропала, оставив после себя пустоту. Врач смотрит на Чепмен тем самым взглядом, и она все понимает. Все кончено. Опять. Горькие всхлипы разрезают тишину больничной палаты в унисон с писком медицинских аппаратов, и никто ничего не мог более сделать. Как бы ей хотелось сейчас забыться — заснуть сладким глубоким сном, чтобы проснуться и не помнить о всех потерях и горестях; проснуться и начать жизнь с чистого, белого листа. Но каждая секунда этих страданий отпечаталась в ее памяти, словно клеймо. Будто бы так и должно было быть.
     Впервые в жизни Каллист не испытывала ровным счетом ничего. Проснувшись и ощущая тяжесть собственного тела и туманность головы от всех этих медикаментов и морфия, она вдруг поняла, что внутри пустота. В кресле рядом с кроватью сидя заснул уставший и разбитый Кэмерон, видимо так и не бывавший дома. Он даже в полудреме держал любимую жену за руку, но ведьма не ощущала тепла его ладони на своей; не испытывала ровным счетом ничего от ощущения его близости.
     Просто ничего.
     Это чувство было странным и новым для нее. Словно черная дыра, эта пустота внутри поглощала все эмоции — и хорошие, и плохие — оставляя лишь безразличие ко всему происходящему: к нежным поцелуям Чепмена на ее щеках и губах, мягких объятий матери и отца, слов соболезнования сестры и свекрови. Каллист лишь лежала на кровати и бездушным взглядом смотрела куда-то в белоснежную стену этой холодной больничной палаты, изредка выдавая короткие «конечно» и «ничего».
     Перед уходом Кэм со всей возможной нежностью целует жену в лоб, шепча, что любит, но ведьма не отвечает. Ей хочется побыть одной, пусть даже здесь, в проспиртованной и прохлорированной палате. Побыть наедине со своей пустотой, полностью отдаваясь в ее цепкие лапы. Поддаться этой неконтролируемой апатии, чем-то даже близкой к настоящей депрессии, и просто лежать, глядя в стену. Не хотелось ничего. Ничто не доставляло радость. Ни что больше не могло заставить проронить слезу. Просто безразличие, которое охватило полностью и бесповоротно.
     Лучше всего ей было в одиночестве. Внимание Кэмерона уже совсем скоро начало действовать на нервы. Он был так нежен, так аккуратен, будто бы пытался сохранить свою жену, как древнюю антикварную вазу. Он надоедал своей обходительностью. Пытался как лучше, но на деле происходило все совершенно противоположно. Калли, скрепя зубами, вновь и вновь позволяла мужу обнимать себя, целовать опухшие губы, держать холодные ладони в своих, когда как просто хотела, даже жаждала, личного пространства.
     Ей жизненно необходимо было ощущать себя в безопасности в своем личном пространстве. А Кэм уже больше не мог этого ей дать.
     Несколько дней ведьма пролежала в больнице, одолеваемая непреодолимым желанием сбежать как можно дальше от всех знакомых ей людей. Сбежать хоть куда-то, чтобы никто не мог больше к ней и пальцем коснуться, ни слова сказать. Туда, где она была бы незнакома каждому прохожему на длинных улицах. Но она все еще находилась здесь, в Арденау, и до сих пор к ней приходили знакомые, приятели и просто незнакомые ей люди, чтобы сказать, как им жаль. А ей было абсолютно насрать на их сочувствие. И на каждого из них в отдельности.
     Каллист попросила мужа привезти ее вещи вечером. В ее голове уже давно созрел план действий, которого она хотела придерживаться до последнего. Благо Чепмен с такой силой любил свою милую жену, что даже и не заподозрил неладное, когда привез теплые вещи после работы и пообещал заехать за ведьмой в пять. Такой милый, любящий, беспокоящийся, он даже и подумать не мог о том, что ведьма не может сейчас находиться рядом с ним; находиться в их квартире, видеть кроватку, которую они вместе собирали. Все это разбудит и без того шаткие нервы, заставит снова почувствовать ту боль, которую чувствовать она не хотела. Только не снова. Она не заставит себя снова проходить через это.
     Чепмен собралась и оделась сразу после завтрака, к которому даже не прикоснулась. Попросила медсестру заказать такси, пока медленно завязывала ботинки и надевала дубленку. Кэм сейчас должен был быть на работе — доносить до маленьких стражей прелести быть убитыми Темными душами. До дома она добралась, пожалуй, слишком быстро. Очень долго стояла у порога, пытаясь заставить себя сделать шаг, а когда все же переступила его, то тотчас побежала собирать сумку, чувствуя, что волна столь сильных эмоций уже близко, и ей нужно лишь просто молниеносно собраться и убежать как можно дальше. Ведьма хватает чемодан, открывает шкаф, краем глаза замечая, что кроватка уже не стоит в соседней комнате. Еще неделю назад она смотрела на нее, лежа на этой кровати, на которой сейчас стоял чемодан, и мечтала о том, как будет нянчиться с малюткой.
     Смахнула со щеки слезу, дальше пересматривая вещи на полках. А потом вдруг услышала низкий голос Кэмерона, вздрогнув от неожиданности. Так была погружена в свои мысли, что и не заметила, как муж вернулся раньше времени домой. Она не решалась посмотреть на него, не решалась взглянуть в его глаза, потому что иначе просто расколется на маленькие кусочки, видя его грустные щенячьи глаза. Именно этого она и не хотела, потому и ушла с больницы раньше, надеясь не столкнуться с ним. Но ее планы были нарушены, — Не ожидала, что ты раньше освободишься, — говорит Калли немного хриплым голосом, укладывая очередной свитер в серый чемодан. Делает глубокий вдох, умоляя себя ни в коем случае не смотреть на стража, — Я... Я хочу уехать, Кэм, — продолжает Чепмен, глядя на уже собранные вещи, — Одна. Пожить где-нибудь, пока... — Пока что? Пока не станет легче? Пока все не наладится? Пока мир перестанет вертеться вокруг своей оси? — Пока что, — Ведьма смотрит на свои руки, а потом просто закрывает глаза. Сейчас она сделает больно, пожалуй, самому любимому ею и лучшему человеку на земле.

♫ Matthew Perryman Jones – Save You

     Эта просторная квартира пахла как-то по-особенному. Разумеется каждый дом наполнен особенными запахами, характеризующими хозяев, но ароматы данного места не были по душе Николаю — здесь преобладал запах старости, не в лучшем смысле этого слова, затхлости, приправленные довольно-таки резким ароматом женских духов, принадлежащего, скорее всего, этой девушке, которая впустила колдуна внутрь и захлопнула за ним дверь. Веспа еще на мгновение задержал свой взгляд на девушке, пытаясь понять, как именно стоит к ней обращаться и из какого теста она сделана, ведь он был здесь сегодня на задании, и нужно было оценить все окружение Кигана, прежде чем докладывать в Церковь. И эта девушка была его что ни на есть прямым и близким окружением, насколько мог судить колдун. Но все же ему пришлось переключить внимание на старика, как только он прошел чуть дальше в гостиную, найдя хозяина этого дома в удобном и чуть затертом кресле. На лице Гарри виднелась вся палитра радостных эмоций от прихода такого гостя. Только вот Бастарду пришлось активизировать все свои навыки для того, чтобы изобразить нечто похожее на своем собственном лице.
     Николай понимал, что нужно быть осторожным. Выбирать каждое слово так, чтобы не вызвать подозрений, но при этом казаться дружелюбным и искренним. Он столько раз врал людям, но сейчас его ложь должна была выйти на новый, более продвинутый уровень, ведь он отныне был не просто каким-то колдуном, а Рыцарем. Поэтому Ник протягивает руку для рукопожатия и дарит бутылку так, словно это был самый настоящий знак признательности за такое щедрое приглашение на ужин и радости за столь приятное знакомство, пусть даже оно и было незаметно подстроено, — Годы делают людей, как и напитки, лишь более терпкими и многогранными, мистер Киган! — С искренней, на сколько это было возможно в данных обстоятельствах, улыбкой говорит колдун, дружески хлопая по плечу нового знакомого и после провожая его взглядом в соседнюю комнату, где, как показалось Бастарду, мог находиться рабочий кабинет с алкогольным стеллажом.
     Принимая предложение хозяина сего места устраиваться поудобнее, Веспа садится в кресло напротив, немного оглядываясь по сторонам и оценивая всю ситуацию. И тут его заинтересованный взгляд снова падает на девушку, которая теперь была не столько раздражена, сколько заинтересована в госте равной степени, что и Ник ею. Пока его пристальный взгляд осматривал немного резкие черты лица девушки, она решила начать некоторое знакомство, выдавая себя как особу, пренебрегающую правилами хорошего тона. Однако Николая это нисколько не волновало, потому что он не рассчитывал продолжать это знакомство после выполнения задания. — Боюсь, миледи, меня в принципе мало чем можно испугать, и погода явно не входит в этот список, пусть даже речь идет о Лондоне, — Колдун особенно выделил обращение «миледи», во-первых, как бы намекая на то, что в ответ девушка не представилась, а во-вторых, потому что различил в ее взгляде некий протест на это слово в первый раз и хотел немного испытать ее. В любом случае, хуже от этого не будет. В ответ Веспа получил показ весьма изящного и гибкого тела и не смог сдержать ироничной ухмылки. Это было похоже на игру с ее стороны, только вот правила этой игры были Бастарду не известны. А потому приходилось импровизировать.
     Тем временем Киган вернулся в комнату уже с двумя стаканами и начатой бутылкой янтарного напитка. — Мне приятно слышать, что подарок пришелся вам по душе, — Ответил Ник, пытаясь быть как можно более вежливым. В любом случае, пожилые люди принимают подобного рода лесть куда более снисходительно и без предубеждения, чем люди молодые, а потому это было еще одним оружием в руках колдуна. Он принял стакан из рук хозяина дома, в котором уже находилось немного виски. Однако молоденькой девушке стакана не перепало, что немного удивило Николая, но все же не заинтересовало его более, чем вопрос о том, кем барышня приходится Кигану. Он делает небольшой глоток горячительного напитка, ощущая, как горло начинает немного жечь, однако и становится немного спокойнее.
     — Боюсь, возможности представиться мне у вашей внучки еще не было, — ответил Веспа, надеясь, что попал в точку. Конечно, он верил, что старикан смог женить на себе молоденькую девицу, но в случае Кигана молоденькая — это женщина лет пятидесяти, не меньше. Однако улыбка на лице колдуна и игривый взгляд Джо немного сбивал с толку их гостя. Ник все еще с приятной и спокойной улыбкой на лице наблюдал за продолжением игры девушки, которая уже переходила на довольно-таки грязные приемы, не доступные Бастарду. "Не может быть! Все-таки жена!" И все же старикан не врал о молодости своей ненаглядной. И казалось, всем кроме него было понятно, что брак этот был заключен далеко не от большой и светлой любви — причины были куда более материальны и приземлены. Николай действительно был удивлен, и пусть он всячески пытался выглядеть равнодушным, полностью скрыть своих эмоций он не смог, — Что ж, Гарри, рад буду сказать, что вы не преуменьшали всех достоинств жены в нашем последнем разговоре, — Ник бросил взгляд в сторону миссис Киган и сделал еще один маленький глоток виски. Кажется, он начинает втягиваться в их скрытую от лишних взоров игру.
     — Вы правы, Джо. Я сам из Италии, а сюда приехал по работе. И как только закончу одно весьма занятное дело, то вернусь обратно на родину, — Говорит Веспа, выслушивая следом короткую историю о том, где лучше провести медовый месяц. Ему казалось, что с Киганом куда не отправляйся, в любом случае свадебное путешествие не будет полыхать страстным огнем. Но все же Ник решает подлить немного масла в этот огонь страсти, — Что ж, такой патриотизм весьма похвален, однако я с уверенностью могу сказать, что Италия равно как и Франция может гордо носить имя «страны любви». И если вам захочется все же немного потратиться, то более идеального места, чем Верона или Венеция, вам попросту не найти, — Колун смотрит на хозяйку дома с некоторым вызовом, пытаясь понять, о чем именно она думает. Сам же Ник ловит себя на мысли, что с удовольствием показал бы ей некоторые улочки Венеции, будь у него такая возможность.
     — Я прошу простить меня за любопытство, но не расскажите ли мне о вашем знакомстве? Мне было бы интересно узнать, как вам удалось пленить столь яркую девушку, — Николай посмотрел на Гарри с нескрываемым любопытством, удобнее усаживаясь на диване. Было бы занятно узнать, что именно о своем браке думает старикан, и как именно на эти слова отреагирует миледи.

♫ Balmorhea – The Winter

     Казалось, этот сильнейший импульс злости, который родился где-то в области солнечного сплетения, сейчас разорвет Рут на маленькие части. Сильный, неконтролируемый, он заставлял ее тело дрожать от ненависти к этим глухим гудкам в мобильном. Пусть ведьма и была по натуре слишком эмоциональной и вспыльчивой, она никогда не испытывала столь бушующей ярости. А все потому, что ее кинули. Кинули, как последнюю шавку в деле перевоза редкого древнего артефакта через границу Мексики. Деньки, сумма которых исчислялась как минимум пятью нулями, испарились словно туман поздним утром, и она ничего не могла сделать.
     "Сукины дети!"
     — Гори в Аду, сукин сын! — Кричит в телефонную трубку Руфь, а затем с силой бросает ее в стену. Потрепанный номер отеля, в котором она остановилась, вонял сыростью и плесенью и находился буквально на краю этого жалкого мира. Казалось, о таком понятии как "цивилизация" здесь попросту не слышали. Ведьме хотелось рвать и метать. Хотелось собственными руками задушить этого ублюдка, что сейчас ехал в какой-нибудь банк с ее деньгами. Это ведь была сделка года. Лучшая возможность за последние несколько месяцев заработать состояние на покупку квартиры сестре. О'Лири корпела над этой сделкой долгих шесть недель: участвовала в поисках артефакта, составила план подмены, договорилась в подрядчиками, привела "безделушку" в надлежащее состояние, договорилась о каждой чертовой сделке, а в итоге... Ничего. Пустой гребанный карман и съедающие изнутри чувство разочарования. Правильно говорил Маркез — в этом мире нужно доверять лишь себе. А в этот раз ведьма доверилась не тем людям, получив хороший пинок под зад.
     "К черту все это дерьмо".
     Оставаться в этом номере не хотелось, как, к слову, и в этой поганой стране. Руфь берет куртку и выходит на улицу, где уже сгущались сумерки. Вчера вечером она нашла на соседнем шоссе неплохое заведение, где оставила довольно-таки внушительную сумму денег, и сейчас намеревалась сделать то же самое. Арендованный старенький форд, с которого уже слетала пыль от старости, завелся лишь с третьего раза после того, как девушка со всей силой врезала по панели управления, и с кряхтящим звуком выкатился на трассу.
     — Джеки! Налей мне полную рюмку самой крепкой текилы и оставь бутылку, — Говорит она барменше, с которой познакомилась менее суток назад, и села за стойку. Сегодня она готова была оставить последние деньги в этом захолустном баре, чтобы хотя бы на некоторое время забыть о потерянных по глупости деньгах. Недели работы коту под хвост, твою мать. Как бы ей еще это ни аукнулась, если у кого-то будет слишком длинный язык. С характерным стуком перед ней поставили бутылку и рюмку, и Рута шумно выдохнула, пытаясь успокоиться.
     Соль. Текила. Лайм. Резкий вкус горячительного напитка тотчас жжением отдался на языке, а через мгновение разлился по венам нотками спокойствия. Но этого определенно не было достаточно. Рута наливает еще одну рюмку и выпивает залпом. "Как я ненавижу мексиканцев, сукины дети". В бар с ужасными воплями входит банда байкеров, свища и хохоча во все горло что есть мочи. Ведьма неодобрительно смотрит на них косым взглядом, пересекаясь взглядами с одним высоким и чрезмерно патлатым. Нет, мальчик, сегодня тебе ничего не перепадет, можешь не рассчитывать. Он сначала улыбается, но потом понимает, что дело гиблое, и удаляется вслед за своими друзьями.
     Вибрация телефона в кармане потревожила спокойствие ведьмы. С раздражением она полезла в куртку, но чуть успокоилась, когда поняла, кто именно звонит ей в столь поздний час. Слышать его голос было столь естественно и приятно, что она тотчас вливается в разговор без какого-либо приветствия, как у них, собственно, и было принято, — "Клянусь, я не лгу", — Быстро переводит фразу Руфь, даже не задумываясь, что можешь хоть в каком-то слове ошибиться. А если переводит неправильно, то это лишь на совести неправильного произношения Дэвида. Интересно, где он на этот раз ищет приключения себе на пятую точку? Выслушав весьма занимательную историю клирика, девушка даже как-то приободрилась и повеселела. Выпив еще одну рюмку в процессе разговора, она тотчас заверила старого друга, что это изумительная возможность влипнуть в неприятности и немного подзаработать — а в случае О'Лири легкие деньги были бы как никогда кстати — а потому нельзя отказываться от такой отличной возможности! И пусть даже в голосе Найи и слышался скептицизм, ведьма была уверена, что переубедит его.
     Рут была готова сесть на ближайший рейс до Сальвадора, а потому попросила друга повисеть на линии, пока она в интернете искала ближайшие вылеты из этого богом забытого места. И как никогда кстати нашелся один рейс, покидавший Мексику через полтора часа, — Буду у тебя часов через пять. И только попробуй забыть кофе, — Говорит девушка и кладет трубку. Залив в себя еще одну рюмку текилы, она кладет на барную стойку купюру чаевых и выходит из бара. Старенький форд довозит ее до отеля, где она быстро собирает сумку, параллельно бронируя билет на самолет. Она еле успела на рейс, и вообще стоило в такой ситуации благодарить беспечность мексиканской полиции, потому что ни в одной стране Европы настолько пьяного человека попросту не могли бы пустить на борт самолета. Но вот Руфь уже сидит на сидении рядом с воняющей лекарствами старой мексиканкой и ее сопливым внуком, чувствуя в середине полета, как приближается похмелье. во рту пересохло, а головная боль резкими толчками пульсировала в висках. К слову, отвратительная вода, которую, по ходу дела даже не фильтровали, ничем не могла помочь в данной ситуации, как и попытки поспать.
     Дэйв ждал подругу на парковке, не забыв о ее жизненно необходимой просьбе, — Дэйв! Храни тебя Господь, друг мой, — Хриплым голосом говорит ведьма, поправляя солнечные очки, которые скрывали результаты ее ночных похождений, и делая глоток пережженного крепкого кофе. Она кладет сумку на заднее сидение, а сама садится рядом с клириком, — Решил арендовать самую древнюю рухлядь в этой стране? — Машина и правда оставляла желать лучшего, но тут О'Лири вспоминает о том еле двигающимся по дороге форде, который доставил ее до аэропорта, и все же решила не был столь строга к выбору своего друга. Они ведь сейчас путешествовали далеко не по центру Италии, верно? Краем глаза она замечает, что ее фраза была встречена ухмылкой, и разговор приближается к делу, — Да я готова поставить на свою душу, что что-нибудь мы точно найдем! Читала о сокровищах майя несколько лет назад, когда была в Болонии. Конечно, нет гарантии, что мы сейчас едем за теми же сокровищами, но, черт возьми, это было бы просто великолепно!
     Уже совсем скоро они подъехали к месту, где стоило оставить машину и пойти пешком. Взяв рюкзак с провизией и словарями, Рут направилась вслед за другом, доверяя ему сегодняшнюю навигацию, ведь в ее состоянии сейчас перепутать юг и север было на раз плюнуть. Через пару километров вдалеке можно было различить очертания какой-то деревни с местными жителями. — Повтори-ка, кто тебе карту отдал? А то подсказывает мне мое чутье, что без предрассудков местных мы не обойдемся, — Скептически говорит О'Лири, в душе желая не встречаться с местными племенами.

♫ Hello Stranger – Devil's Highway

   Николай по своей природе отличался невероятным спокойствием и фундаментальным терпением, что далеко не единожды было отмечено его друзьями и коллегами, оттого абсолютно все знали, что с этим парнем можно работать спокойно, совершенно не беспокоясь о том, что эмоции последнего могут взять верх и все задание полетит под могильную плиту. Действительно, даже в самые экстренные ситуации, когда, казалось бы, оставалось лишь паниковать и прощаться с миром живых, колдуну удивительным образом удавалось сохранять хладнокровие, что ни раз спасало жизни как его собственную, так и случайно оказавшихся рядом людей. И наверное именно этим мертвым спокойствием Ник отчасти и гордился, ведь ничему и никому на этом белом свете еще не удавалось заставить его выйти из равновесия своей довольно-таки интересной натуры. К тому же с возрастом приходил опыт и, возможно, как странно бы это ни звучало, но мудрость. Своеобразная, порой не всегда такая, какую ожидаешь, но мудрость, которая часто внутренним голосом подсказывала Веспе, как стоит поступить в той или иной ситуации, чтобы пусть не стало лучше, но хотя бы не было хуже, чем есть на данный момент. И так случилось, что Николай прислушивался к этому внутреннему голосу, пытаясь поступать дозировано правильно, хотя, пожалуй, уровень правильности определяется совершенно субъективным образом. Тогда уточним, церковно правильно, как того жалует начальство и внутренняя совесть. С такой жизненной мантрой вот уже сто с лишним лет молодой человек существует на свете, и пока она его еще не подводила. До, скорее всего, сего самого момента.
   Сталкивался ли когда-нибудь Бастард с изменой? Что ж, пожалуй, стоит ответить на данный вопрос глубоко положительно, только вот измены эти были немного другого рода, если можно так выразиться. Его предали родители, оставив на пороге монастыря с маленьком итальянском городишке. Сердце все еще саднит где-то в глубине от этого предательства, но все же оно было столь давно и уже столько раз пережито и перетерплено, что и думать о нем забылось. Каждый день колдун встречался с предательством Церкви — отслеживал таких предателей, предавал их огню, словно они все еще жили в веке эдак пятнадцатом. Но так или иначе к этим предателям он испытывал ничего кроме презрения и, отчасти, некоторой жалости. Но вот он впервые в своей достаточно долгой по нормальным человеческим меркам жизни сталкивается с предательством личным, и это горькое чувство уже более никогда не сотрется из памяти молодого человека. Эта картина его любимой до недавнего времени невесты и какого-то непонятного сукина сына, что позволил разбрасываться его мужской гордостью направо и налево, станет отныне кошмаром Николая, от которого тот будет просыпаться в холодном поту чуть ли ни каждую ночь в ближайшие недели.
   Веспа чувствует руку другу на своем плече, но не был уверен, что эта рука удержит его, если все же он сейчас потеряет хваленое столькими людьми железное терпение. Признаться, гнев сейчас проникал в каждую клеточку его внушительного тела, пока колдун смотрел, как этот придурок натягивает свои штаны, а Хелен пытается придумать, что бы такого сказать в свое оправдание. Но был ли смысл сейчас говорить хоть что-то, ведь в итоге все закончится лишь одним, и это знали все присутствующие — кто-то определенно уйдет либо с разбитым носом, либо в только что купленном дубовом гробу. Конечно, Ксавьер не хотел ни первого, ни второго, потому попытался все же друга усмирить, взывая к его здравому смыслу, который, к слову, уже давно был подавлен почти что вырывающимся наружу гневом, — Да неужели? А мне кажется, что очень даже стоит в воспитательных целях, — Бросает другу Ник, делая шаг вперед, — Ты не ответила на мой вопрос, Хелен, — Молодой человек испытывающе глядел на невесту, намереваясь в ближайшие пять минут все же пролить чью-то кровь. Еще никогда раньше он не чувствовал такую ярость, оттого все казалось ему словно в тумане. Опьяненный этим всепоглощающим чувством, он не поддавался на попытки Лэмба вывести его за порог этого помещения, а когда все же невеста решила подать голос, то все попытки сделать это обернулись явным провалом. Хелен начала лепетать что-то про то, что нужно быть благоразумными, и что за дверью гости, и вечеринка в полном разгаре. Упомянула про то, что нужно бы держать себя в руках, ибо они здесь не одни, и дождаться окончания праздника, а там уже и обсудить все. Но только вот Веспа не говорить хотел, а просто приложить этого ублюдка к стенке его поганым лицом, — Ах значит я должен сейчас проявить благорассудство, когда ты тут в мое отсутствие решаешь стать подстилкой для кого-то? — И вот точка кипения была пройдена, что окончательно отшибло Бастарду здравый смысл и хоть какое-то чувство самосохранения. Он направил ладонь в сторону этого парня, который уже успел застегнуть свои штаны, и резким движением отправил его тушу прямиком в бетонную стену. Конечно, приложился он нехило, отчего у парнишки завтра точно голова болеть будет, но сейчас все внимание колдуна было направлено на блондинку, — Какая же ты оказывается шлюха, Хэл. А я тебе верил, — Веспа сжимает теперь руку, перекрывая девушке горло и тем самым лишая ее кислорода. Вот она, беспомощная, жалкая, теперь пытается сделать глоток воздуха, но абсолютно тщетно, умоляя жениха остановиться, всхлипывая и плача. Впервые он был в своем роде палачом, держа чужую жизнь в своих собственных руках. И, наверное, он с легкостью бы сжал руку еще сильнее, если бы ни вмешался Ксавьер.
   Тяжело дыша, Николай, наконец, посмотрел на своего друга, который казался немного испуганным. Неужели Бастард перегнул палку? Да как в такой ситуации можно эту палку не перегнуть? Он смотрит на Ксавьера, умоляющего их уйти с этой вечеринки, и, наконец, сделав парочку глубоких вдохов, поддается на уговоры. Лэмб буквально выпихивает колдуна за дверь, а потом и вовсе из этого особняка. Свежий ноябрьский воздух бьет прямо в лицо вместе с охлаждающей моросью, и Ник немного приходит в себя, осознавая все произошедшее только что. И все свои, безусловно, ненормальные поступки. Хотя, наверное, и это можно объяснить с субъективной точки зрения.

♫ Lisa Torbin (cover Robert Plant) – Darkness, darkness

   Он не верил наигранности ее слов — уж слишком сильно они были пропитаны едким слоем лжи и притворства, оттого взгляд ее почти черных при таком освещении глаз казался еще более пронзительным. Именно глаза, как истинные проводники в душу человека, говорят то, что язык сказать не в силах. И при всем мнимом спокойствии и воодушевлении, глаза этой молодой особы выдавали лишь отвращение и нервозность от всей это ситуации и мужчины, сидящем рядом. Но мог ли Николай осуждать миледи за это? Глядя на мистера Кигана, колдуну хотелось, наконец, нарыть компромата на этого ублюдка и пустить его на огонь праведный, пока тот не предпринял еще чего. Но пока оставалось лишь делать вид, что ему нравится сидеть сейчас в этой гостиной, пить виски из немного пыльного стакана и глядеть на весь этот цирк с великой любовью, который разыгрывает его жена, при этом стараясь не выдавать ни малейшей эмоции. Но Николай не был бы собой, если не умел держать себя в руках. Если того требуется, это была его суперсила. Суперспособность. Но во всей этой ситуации ему наиболее по душе было видеть этот уголек искреннего недовольства в глазах Джо, когда Веспа в очередной раз начинает вести себя как истинный джентльмен, который та так отчаянно пытается спрятать. Что ж, эта игра была ему по душе. И проигрывать он не собирался.
   Вся эта идиллия между супругами Киган была Нику отвратительна, и в какой-то мере ему было жалко старика, который не видел, кем была его любимая жена, не замечал очевидного. Все женщины были одинаковыми, похотливыми шлюхами, гоняющимися за деньгами и властью — эту незамысловатую истину колдун вынес еще в начале века, когда невеста, всей его душой любимая, предала и изменила накануне свадьбы. И после того предательства Веспа не верил женщинам и в особенно их чувствам, ведь они так не постоянны. От этих мыслей его отвлек смех парочки, и Бастард не мог придумать ничего лучше, чем скромно улыбнуться и сделать еще один глоток горячительного напитка, — Что Вы, Вам не за что извиняться! Ваши манеры очень даже милы в своем очаровании, — Николай слегка кивнул, как бы усиливая смысл своих слов. Да и правда, ее поведение было весьма милым, вероятно для нее самой непривычным. И колдуну было интересно, насколько хватит этой девушки. Как скоро ей надоест играть светскую львицу и влюбленную жену. "Но я был бы абсолютно не против провести с ней, скажем, один вечер". Ник ловит ее мимолетный взгляд, и улыбается одними лишь уголками губ.
   Ему было абсолютно все равно на знакомство этих двоих. Ему было все равно, как они встретили друг друга и как "влюбились". Но по долгу службы приходилось слушать всякий бред, даже такой, при этом изображая неподдельный интерес. Николай замечал каждое как бы незамысловатое движение Джо, каждое выделенное ею слово, и чем больше девушка показывала свою любовь к мужу, тем больше выдавала свою к нему ненависть, и наблюдать за этим было лишь одним удовольствием. История их знакомства и права не была чем-то великолепно романтичным и интересным, но разве хоть какое-нибудь знакомство можно считать таковым? Вряд ли. По крайней мере по мнению Бастарда. Любое знакомство — лишь случайность. Стечение обстоятельств, к которым привели десятки выборов десятка людей и совмещение правильного места и времени. Вот и все. Ничего волшебного или удивительно прекрасного в этом не было, пусть и определенно хотелось бы это заметить некоторым романтичным особам. Но Веспа не относился к таким людям Потому и не верил в безграничную любовь, — Знаете, Джорджианна, я абсолютно уверен, что вся наша обыденность пропитана романтикой, но мы так к ней привыкаем, что забываем замечать эти приятные мелочи, что нас окружают, — Мягким и спокойным голосом ответил ложью Ник, когда девушка закончила свой чуть обрывочный, но такой милый рассказ. Ее имя все еще ощущалось на языке, но не как обычно сладостным привкусом, а чем-то более острым и перченным, но от того не менее приятным. Николай, казалось, впервые ощутил нечто такое, и на мгновение даже поразился новым ощущением, бросив на миледи мимолетный взгляд.
   Но вдруг вспоминается, что, оказывается, Ник пришел на ужин и все уже давно готово, а потому миледи Киган снова включила свой тумблер милой хозяйки дома, чтобы пригласить гостя в столовую, где их ждал накрытый стол. Признаться, Веспа и права чуть проголодался за этот слишком длинный день, и был бы не против съесть наполовину сырой стейк или карбонару. Он ставит стакан с почти допитым виски на соседний столик и встает, чтобы пройти вслед за девушкой. Она всем своим видом пытается показать, насколько лакомый кусочек, и, признаться, Ник был весьма заинтригован ею — Джо излучала определенную энергетику, немного даже схожую с его энергетикой, а ее походка была похожа на то, как двигаются гепарды за секунду до того, как вцепиться в свою добычу. В этой девушке и правда было что-то хищное, и это не могло не привлекать. Это не могло не завораживать. Столовая оказалась просто великолепной, и Ник не смог сдержать своего восхищения. Привыкший жить скромно, он порой задавался вопросом, а кого это быть, например, Гарри Киганом со всеми этими деньгами и властью. Стоит ли это того? Или все же не нужно иметь много средств, и вести жизнь в тени, как это делает Бастард? Все в этой жизни относительно, и Ник понимал это как никто другой. Колдун садится рядом с хозяином дома напротив Джо, и прислуга принесла достаточно быстро их вполне аппетитно выглядящий ужин.
   — Прелюдия ля минор Амброджо Минойи! Мистер Киган, Вы определенно меня балуете, — Восторженно сказал Ник, вслушиваясь в ноты одного из любимейших итальянских композиторов восемнадцатого века. Ноты этой прелюдии были настолько легкими и воздушными, что произведение создавало атмосферу спокойствия и умиротворения, в отличие от всей этой сложной современно музыки, слушать которую порой бывает просто невыносимо. В плане культуры Веспа все же остался человеком прошлого века, закончив свои увлечения примерно на двадцатых годах с приходом джаза и блюза. А дальше все стало лишь хуже, — Это не самая знаменитая прелюдия Минойи, но определенно стоящая! А кого Вы еще предпочитаете, мистер Киган? У Вас наверняка большая коллекция музыкальных произведений, — Колдун просто обожал музыку, эта была его давняя и, пожалуй, одна из самых сильных страстей. И потому он с интересом отмечал наличие музыкального вкуса у других людей, — А Вы, миледи, какую музыку предпочитаете? — С неподдельным интересом спрашивает мужчина, отрезая маленький кусочек мяса и отправляя его в рот. Наверняка Джо не поклонник классики — это было видно по ее внешнему виду и антуражу. И оттого вопрос этот был более щепетильным.
   Николай не любил рассказывать о себе, пытаясь каждый раз увильнуть от ответов. Однако в данной ситуации необходимо было достойно сыграть свои роль, и история отчасти была уже придумана. И все же даже эту немного надуманную историю Веспе не хотелось раскрывать. Как же приятно было быть загадкой, а не раскрытой перед всеми книгой. И все же, ответить на вопрос девушки напротив нужно было, чтобы не сыскать на себе подозрительных взглядов, — Боюсь, наше знакомство с мистером Киганом было более чем прозаичным. Нас свели общие дела на приеме одного уважаемого человека. Нас познакомили, зная, что мы можем оказаться полезны друг другу. И так оно и получилось, — Колдун посмотрел на довольную ухмылку хозяина дома и сам остался доволен. Ничего лишнего. Только вот о себе рассказывать совершенно не хотелось, — К сожалению, рассказывать о себе у меня получается крайне плохо. Наверное, попросту не привык это делать. Как вы уже знаете, я родом из Италии. Воспитывался отцом, с которым до сих пор имею весьма теплые отношения. За прожитые годы из-за постоянной занятости мне так и не удалось жениться, но глядя на ваш счастливый брак понимаю, что у меня и не получится так же хорошо, — Бастард негромко засмеялся, делая глоток весьма недурного красного вина. С мясом получалось великолепное сочетание, — В настоящее время я веду дела моего боса в Великобритании. Головная компания находится в Риме, а в Лондоне располагается дочерняя компания, которой я руковожу. Потому, собственно, я и здесь сегодня, — Конечно, глава данной "компании" находился в Ватикане, но все же особо дела это не меняет. Ник по сути-то и не лгал, лишь немного приукрашивал правду.

♫ Max Richter – A Lovers Complaint

   Еще одна бессонная ночь, полная ужасных кошмаров и подкроватных чудовищ, была позади. Карен, казалось, уже давно привыкла лишь дремать по ночам, но сейчас она особенно внимательно прислушивается к любому издаваемому на улице и, главное, в доме звуку. Равномерное тиканье часов, чуть слышный гул холодильника, проезжающие мимо ее окна редкие машины, освещающие противоположную стену ярким светом фар. Каждая ночь была отражением предыдущей, а легкие успокаивающие — маленьким утренним ритуалом. Потому что девушка была уверена — пусть Коул и исчез, но все равно он где-то рядом. И в любой момент может появиться в ее жизни и все разрушить, как это случилось несколько месяцев назад. Ведь он был именно таким. Он был торнадо, сметающим все на своем пути. И заживающие синяки на теле девушки являлись лишь очередным доказательством этой бесспорной аксиомы.
   Портер смотрит на свое отражение в зеркале. Уже желтеющий синяк на скуле от кулака жениха соседствует с более фиолетовыми и свежими синяками под глазами, от еженочного недосыпа. И если первый можно было легко скрыть слоем тонального крема и длинными вьющимися волосами, то последние скрывать становилось все сложнее с каждым днем. Приняв чуть прохладный душ, девушка налила себе чашку крепкого кофе и выпила таблетку успокоительного, чтобы хоть как-то дать отдышаться уже буквально искрившимся от напряжения нервам. Тишина квартиры давила на виски, и казалось, будто бы очень медленно стены кухни начинали сужаться, сдавливая хозяйку квартиры словно в ловушке. Это чувство уже очень давно не покидало Карен. Чувство, будто бы она попала в ловушку, и не может вырваться наружу. Как бы она ни старалась, что бы ни делала, она останется в этом доме навеки вечные. И странное чувство безысходности новой волной захватывало сердце девушки, заставляя ее тяжело дышать. Попытавшись переключиться с этих мыслей, она включает утренние новости. В маленьком городке обычно не так много новостей. Открытие ярмарки. Случайно включившаяся ночью сигнализация в антикварном магазине. Очередное ежемесячное родительское собрание в школе. Все это было так обыденно, но все же освещалось в новостях, чтобы хоть как-то продлить этот чертов новостной эфир, за который были заплачены большие деньги.
   Брайтонс Милл — маленький городок, где каждый пусть друг друга и не знает, но уж точно слышал. Действительно, новости расходятся словно пламя слишком быстро, и к вечеру уже все знают, что Дженни Картер переспала с тем механиком с двадцать пятого дома по Оакс стрит, а супруги Митчелл снова поругались на фоне ревности и спят в разных комнатах последние три дня. В таких городках люди любят сплетни, они практически живут ими, а когда приезжает новое "мясо", то местные жители и вовсе на десятом небе от счастья. Сарафанное радио работает просто отменно, потому приезжим следовало бы держать язык за зубами, иначе их тайны станут всеобщим достоянием уже через несколько часов, причем в нескольких интерпретациях.
   Карен не очень любила сплетни, хотя и постоянно их слушала, ведь выбора особенно не было. Все ее подруги были типичными женщинами среднего класса, умудрившиеся выскочить замуж, только достигнув совершеннолетия, потому к двадцати пяти они уже имели по два-три ребенка каждая, и сплетни стали именно тем, что дает им хоть какую-то ценность в этом обществе, помимо работ воспитателем или официанткой. Окруженная такими людьми Портер понимала, что обязана жить по тем же законам, что и эти люди, потому выслушивала о грязном белье многих жителей этого города. Но не осуждала их. Ведь определенно не ей осуждать других людей. Ведь она была невестой Коула Твейта, а это сразу говорит о ее недальновидности.
   Сидя в автобусе у окна, девушка по привычке крутила кольцо на своем безымянном пальце. Коула уже не было несколько недель. Пропал, словно его никогда и не существовало. Но мурашки все еще бегали по ее спине, с каждой мыслью о своем женихе, и Карен ничего не могла с этим поделать. Она боялась его. Боялась его взгляда, боялась его действий после очередной рюмки виски. Боялась попадаться вечерами ему на глаза, но и прятаться тоже не осмеливалась. Ведь что угодно могло вывести его из себя в любую секунду. То цвет ее платья, то как она смотрит на бокал горячительного в его руке. Каждый день находился предлог, чтобы поднять на невесту руку, а слабая, хрупкая девушка ничего не могла сделать, кроме как на людях показывать свое счастье от предстоящей свадьбы.
   Девушка проходит уже до боли знакомых холл, здороваясь с миссис Поттс, сидевшей на своем месте. Проходит вдоль по коридору и открывает дверь справа. Вот от ее любимый, обожаемый каждой клеточкой своего тела архив. Только здесь Карен чувствует себя достаточно безопасно, чтобы ни о чем не беспокоиться, кроме как о расставленных здесь книгах и папках. Светлое место, словно маленький дом, дарил ей спокойствие и минутку умиротворения. Твейт никогда сюда не заходит, потому что до скрежета в зубах ненавидит старые книги. А Портер здесь прячется, когда все становится слишком плохо. Сегодня пришли новые стеллажи — более новые и прочные, чем предыдущие, которые стояли здесь с середины шестидесятых годов. И, разумеется, требовалась значительная перестановка, потому у девушки было достаточно работы в этот июльский день.
   Она перетаскивала книги одну за другой, но в этот раз решила взять для ее хрупкого тела, казалось, непосильную ношу. Не видя особо, куда именно идет, Карен практически на ощупь двигалась в сторону стеллажа, когда вдруг рядом находившаяся дверь резко открылась, задев крайне неустойчивую конструкцию в ее руках, — Да ничего страшного. Просто надеюсь, что книги не пострадали, они очень старые, — Быстро отреагировала девушка на извинения молодого человека, осматривая "сокровища". Краем глаза она заметила, что молодой человек присел, чтобы помочь ей, и Портер все же решает взглянуть на гостя этого крайне редко посещаемого места. Высокий, с путающимися волосами, которые добавляют ему определенную изюминку, крайне лучезарные глаза. Она не имела привычки улыбаться, потому и не стала этого делать в ответ, лишь чуть приподняла брови, — Что ж, дверь Вы выбрали правильную. Не поможете? Подержите книги, чтобы я могла их расставить, — Она дает ему кипу уже собранных книг и забирается на лестницу рядом со стеллажом. Взяв первую книгу в руках молодого человека, она ставит ее около соответствующей буквы алфавита, затем опускается к следующей, — Что Вас сюда привело? Я могу помочь Вам найти, что вы ищите, — Спрашивает она у незнакомца, пытаясь понять, видела ли она его когда-нибудь. А если нет, то почему не видела.

♫ Max Richter – On The Nature of Daylight

   Порой Клара задается вопросом — а сколько она уже путешествует с Доктором? В обычных земных днях, месяцах и годах? Времени во Вселенной не чувствуешь. Ты не знаешь, сколько времени проводишь в открытом космосе, сколько — на других планетах и солнечных системах. Порой кажется, что прошла целая жизнь, а Доктор привозит тебя обратно домой в тот же день, что и увез. И вроде бы по меркам земным ты не потерял ни дня своей жизни, когда как на самом деле прожил еще одну жизнь. Порой Клара задумывается об этом, пусть и не жалеет об этих жизнях. Именно со своим другом она становится тем человеком, которым всегда хотела быть. Путешественницей, искательницей приключений, покорительницей и победительницей. И это не просто сто и одно место, которое стоит увидеть. Это целые галактики, которые ждут, пока их увидят новые глаза. Когда еще простому человеку удавалось попробовать кексики, приготовленные пришельцем, на ярмарке за миллионы световых лет от Земли? Именно ради таких моментов Освальд готова расщепиться на миллионы маленьких версий себя и пуститься по временной линии Повелителя Времени.
   В своей жизни Освин сделала очень много ошибок. Крайне много для одного человека. Но она совершит еще столько же, но не откажется от Доктора — именно это она знала лучше всего. А все потому что именно этот странный седовласый (по крайней мере сейчас) мужчина с двумя сердцами, синей полицейской будкой и звуковыми очками стал, пожалуй, самым важным человеком в ее столь еще пока короткой жизни. И пусть для него она лишь мгновение, мимолетный спутник, просто прохожий, но для нее он — целый мир. Неизведанный, незабываемый, слишком большой. А после потери Дэнни Пинка так и вовсе сродни спасению от собственных гнетущих мыслей и всепоглощающей боли. Доктор и его путешествия изменили далеко не одного человека, быть может даже сделали их лучше в каком-то смысле. И Клара не была исключением из этой прекрасной аксиомы. Пусть даже порой вела себя крайне опрометчиво. Как, наверное, и сейчас в доме с приведениями.
   Доктор, наконец, понял все ее жесты и попытки хоть как-то сказать ему, чтобы он отправлялся в Тардис. После чего в своем стиле побежал к выходу прямиком к своей космической машине времени, и Кларе оставалось лишь с облегчением вздохнуть. Вот теперь точно наверняка все будет хорошо. Док приедет, все разрулит в своем фирменном стиле, и после все счастливо отправятся далее бороздить пространство и время. Только вот находясь совершенно одной в этом богом забытом месте, девочке с суфле стало немного не по себе. Ведь не случайно она попала в эту карманную Вселенную. Там специально находилась ловушка, которая и закрылась, стоило лишь девушке оказаться в определенном месте. И приведения, которые здесь так часто видят. Может быть, Доктор прав, и приведений и вовсе не существует? Тогда что же это все значит? И главный вопрос — кто именно за этим стоит?
   Окружающие комнаты уже не казались таким уж интересным аттракционом, и все же чувство самосохранения пусть немного, но взяло верх над удовольствием чувствовать адреналин в крови от приближающейся опасности. И когда за стенами послышался звук прибывшей Тардис, Освальд решает направиться прямиком к выходу, чтобы улететь отсюда с другом как можно быстрее и как можно дальше. Наконец, они встретились в одной Вселенной, — Доктор, я официально заявляю, что не собираюсь больше играть с тобой в пантомимы! Потому что ты абсолютно безнадежен в этой высокоинтеллектуальной игре! — Девушка правда пыталась хоть немного разрядить обстановку, только вот Повелителя Времени уже интересовало что-то за ее спиной, а не ее слова, потому Клара медленно повернулась вокруг своей оси и вскрикнула от неожиданности. Там стоял подросток. Казалось, он был так пуст, словно хрустальный сосуд. На лице полнейшее безразличие, стеклянные глаза, наполненные лишь всепоглощающей пустотой. По спине девушки пробежали мурашки, — Господи, какой он... Странный. С ним все в порядке вообще?
   Доктор по привычке рукой отводит Освальд за спину, защищая ее от нежданного гостя.

[NIC]Clara Oswald[/NIC] [AVA]http://savepic.ru/10521576.png[/AVA] [STA]девочка с суфле[/STA] [SGN]thx skógar
[/SGN]

♫ Barcelona – Get Up

   Еще одна папка одним легким движением руки отправилась в дальний ящик с пометкой «в архив». Этот день был долгим, но не дольше, чем все предыдущие и  последующие. Он был тяжелым, но не тяжелее любых других. Джастин смотрит на часы, стрелки которых уже перевалили за пять вечера, и глубоко вздыхает, потирая переносицу. За окном уже садилось солнце, отражаясь бледной розово-рыжей дымкой на стенах старых и не очень зданий города. Арденау, казалось, словно бы чувствуя состояние своего жителя, пропитался спокойствием и неким умиротворением, даря Кэмпбеллу минутку для рефлексии, которой он был подвержен последние недели. Нужно было собраться, взять, наконец, себя в руки, но никак не получалось. Он с трудом мог сделать очередной вдох, и дело было вовсе не в духоте помещения — застрявшая ядовитым комком горечь прожигала его солнечное сплетение, заставляя каждую мышцу тела напрягаться бешеным напряжением, чтобы сделать, казалось бы, элементарное движение, которые страж делал изо дня в день даже не задумываясь о них. Его тело тяжелело под весом всех тех порой даже противоречивых эмоций, которые парень испытывал, и оттого становилось еще сложнее влиться в реальность. Джастин встает со своего рабочего стола и устало выключает лампу, погружая комнату в сумрачный свет. Как ни странно, именно в таком свете ему все казалось чуточку реальнее, чем когда каждый предмет в комнате освещен яркими лучами солнца. Именно в тени рождалась атмосфера близости к каждой из вещей, особенно тех, что были так дороги сердцу. Фотографии, стоявшие на столе теперь будто бы светили изнутри, пусть даже и находились в тени стоявших рядом папок. На одной из них он сидит с кузинами за праздничным столом; им на этой фотографии не более двадцати лет, и то было одно из последний рождественских ужинов, которые они провели вместе. В другой рамке находилась спонтанная фотокарточка Каролиины, смеявшейся от того, что испачкалась ванильным мороженным; Джас будто бы эхом слышал тот ее звонкий смех, отчего тонкие губы расплылись в полуулыбке. А вот еще одна рамка, где они, три лучших друга, стоят у старенькой разваливающейся машины, дружно улыбаясь после очередного удавшегося задания. Кэмпбелл всегда считал это фото лучшим, потому что на нем они действительно были счастливы. Но больше уже никогда не будут.
   Попытавшись проглотить очередной комок в горле, молодой человек ладонями потер лицо и вышел из комнаты, захлопнув дверь. «Грачи» не должны были сегодня его беспокоить, а если и возникнет какая проблема, то они всегда знали номер их личного координатора. Пройдя длинный коридор, отделявший дом «Грачей» от его собственного, он открыл входную дверь и зашел внутрь. Дом был погружен в тишину, что для него совершенно не было привычным. Джастин немного прошел внутрь, переводя взгляд с одного предмета на другой. Он любил этот дом: любил эти стены, высокие стеллажи с книгами, любил ту теплоту, которые он создал вместе с невестой. И пусть порой об эти самые стены разбивались ни в чем не повинные тарелки, все же жить здесь было одним удовольствием. Наконец, его взгляд упал на копну рыжих волос, мирно покоившихся на подушке. Карл заснула прямо на диване, видимо, ожидая своего мужа, но так и не дождавшись. Кэмпбелл сел рядом на корточки, проведя длинными пальцами по ее рыжим волосам. Он любил наблюдать, как спит девушка, и мог бы просидеть так ни один час, пока она бы ни проснулась. Но ему нужно было собираться, потому он провел пальцами по ее щеке, отчего рыжая выпала из спокойного глубокого сна, — Мне нужно идти, mo nighean donn. Вернусь завтра утром, — Получив наполовину одобряющий, наполовину сонный кивок, сопровождающийся томным зевком, страж поцеловал возлюбленную в макушку и укрыл ее пледом. Поднявшись наверх, он быстро переоделся в свежую и менее помятую одежду, умылся холодной водой, взял ключи от дома, телефон, и аккуратно прикрыл за собой входную дверь.
   Даже несмотря на начало июня, воздух по вечерам был довольно прохладный, что заставило Джастина как следует застегнуть старенькую ветровку. Карл уже давно сетует на то, что ему следовало бы купить новую, но парень так сильно привязался именно к ней, что не хотел расставаться. Автобус пришел примерно через десять минут ожидания на остановке, и еще десять минут вез стража до места назначения. Весь этот пусть Кэмпбелл провел в раздумьях обо всем и ни о чем одновременно. Он вспоминал, как кидал горстку черной холодной земли в могилу родителей, дяди, потом жены, а следом и лучшего друга, и как же эти ощущения были и схожи, и различны одновременно. Одно и то же таинство для каждого человека в каждой ситуации по-своему отлично, и хороня одного близкого человека за другим, молодой человек осознавал, насколько был прав в своих наблюдениях. Наверное, ему следовало бы уже привыкнуть к потери близких ему людей, тем более что таких потерь к настоящему времени набралось приличное количество. Но все же к такому нельзя было привыкнуть, потому каждая новая горстка земли так или иначе отдавалась острой болью где-то в области ни то сердца, ни то солнечного сплетения, ни то желудка. Возможно, где-то там находилась душа человека, если верить исследованиям, но Джас так и не смог понять, где именно. Его мысли вот так вот прыгали с одной картинки на другу, пытаясь охватить все сразу и ничего. Но ему нужно было прямо сейчас взять себя в руки, чтобы когда он зайдет в квартиру его лучшей подруги, оставшейся совершенно одной, он смог помочь ей если не морально, то хотя бы физически.
   Он опоздал на семь минут. Обычно он никогда не опаздывал, но сегодня ему в укор это не было высказано. Признаться, Бетти вовсе не хотела высказывать что-либо в сложившихся обстоятельствах, потому просто похлопала Джастина по плечу, — Как она сегодня? — Тихо спросил Кэмпбелл, чтобы хоть понять, к чему готовиться. Сестра его лучшей подруги ответила, что, в принципе, состояние ничем не изменилось, потому парень немного и огорчился отсутствием продвижения вперед и вздохнул с облегчением, что не стало хуже. Когда девушка ушла, тихо закрыв тихо за собой дверь, страж направился к Таллис в тускло освещенную одной лишь настольной лампой комнату, — Привет, Лис. Как ты сегодня? — Он поцеловал ее в макушку, как порой это делал, тем самым проявляя заботу о, казалось, последней оставшейся его лучшей подруге, и вытащил из кармана шоколадку с миндалем, которую приносил каждый раз, — Тебе лакомство на вечер, — Он положил плитку шоколада на столик рядом в надежде, что хотя бы шоколад немного скрасит девушке этот вечер и хоть немного поднимет настроение.